Положительные люди действуют на нервы, плохие — на воображение (с) О. Уайльд
Ехал в травме со мной мнооого разного именно в нем происходит,дальше лучше не читать как всегда, стоя. Недалеко от меня сидела женщина, рядом стояла - девушка. Слишком близко, чтобы быть незнакомой и слишком независимо, чтобы не быть дочерью. Так вот, стоял я, значит, и смотрел. Смотрел и пытался понять, что меня в них напрягает. В чем, мать твою, прикол?! Минуты через две дебил тормознутый! догнал. Именно так выгляжу я с матерью, когда куда-то иду/еду. Потому что женщина была явно психически нездорова, потому что узнал это затравленное -чисто животное - выражение и этот взгляд снизу-вверх, которым она смотрела на девушку,так смотрят на человека, который может защитить от всего. Так моя мать смотрит на меня. А еще я узнал эту нарочито независимую позу, и, одновременно, защитную, хотя нет, правильнее защищающюю, стойку, это намеренноенеглядеть прямо на объект защитычеловека, но, в тоже время, присматривать краем глаза, этот взгляд-вопрос "В чем дело? что-то болит? что случилось?". Трудно не узнать свои жесты, правда? В тот момент, когда понял, испытал огромную жалость к девушке - не к женщине, ее не жаль - потому что могу представить, что она пережила и как живет каждый день. Это усталое смирение многое говорит. Я в этом плане везучий - мать жила со мной эпизодически и, как правило, не долго... но мне и этого хватило. Не уверен, что выдержал, живи она со мной постоянно. Эти воспоминания, они никуда не уходят. Как же я иногда завидую Инсе, которая не помнит многое из своего детства! Самое раннее из того, что я помню, это, когда мне было года два с небольшим - гипс на руке был у меня только в этом возрасте. Она тогда упала и забилась в дедушкиной комнате - то, как она упала не помню, четко помню зеленый ковер, помню ее бледно-фиолетовый халат,и малиновую подушку, которую я притащил с кровати, чтоб она не сильно головой об пол ударялась, лица смазаны, и кто ее в порядок потом приводил тоже не помню. Помню, что в Новый Год двухтысячного у нее был припадок, точно знаю дату потому что с ней и дедом ходили на площадь Ленина в ледовый городок и салют смотреть. Еще помню, как ее чуть не убили - множественные колотые раны ножницами, в том числе горло, и ручкой под грудь. Это было, когда я в первом классе учился. Временной отрезок знаю потому, что помню разговор с учительницей пения, она видела объявление в бегущей строке и спрашивала, моей ли маме требуется кровь для переливания? Я тогда ответил, что да. Кровь ее всем городом собирали. Это была зима две тысячи первого. Кажется февраль. Потом следующей зимой заставлял ее сесть в карету скорой помощи психушки, потому что санитары ее скрутить не могли - брыкалась, на деда с бабушкой она кричала, оставался только я. Вел ее до машины за руку. Конец декабря 2002,потому что Антоний был еще щенком - под ногами крутился. Потом, помню ее после больницы, с остриженными волосами,землистой кожей... Я уже и не помню какой она была красивой - в ведь была! Смотрю на старые снимки - не верю, что это она. Последнее, этим летом, а потому помню почти поминутно - она упала расхерачила голову об батарею, нас с бабушкой позвонила где-то в час ночи. У буси - истерика, я с мысленными матами вслух не могу - культурный же! уговариваю ее остричь волосы вокруг раныбоже, КАК это было сложно, выгоняю бусю на кухню, обрабатываю, уговариваю еечуть ли не с бубном пляшу - не бусю, мать - ехать в травмпункт на часах почти четыре,там хожу с ней за руку по кабинетам, рычу на врачей и успокаиваю ее. Утром была такая усталость, словно вагоны с углем разгружал. Я это к тому, что в детстве было страшно - плакал, потом любопытно и жалко ее, потом она меня бесила - ненавидел, а щас - ни-че-го, перегорел. Отношусь к ней, как к ребенку с болезнью Дауна или аутизмом в сущности, не так уж и не прав, и ходить за ней буду не потому что люблю - нет этого,а потому что это - мой долг. Не перед ней, перед бабушкой.